Сопровождается ли это приближение к идеалу счастьем или бедствием – не имело значения, так как другого пути нет. В итоге, с точки зрения Спенсера, осталось неизвестным, что такое счастье, справедливость и откуда возникают нравственные чувства.

Как можно видеть из приведённых выше мнений, для российских социологов ХIХ столетия эффект страдания был наиболее важен, чем принцип счастья, страдания не во имя себя, а во имя других. Здесь наблюдался тот случай, когда человечество бросалось из крайности в крайность; русские социологи в одну – страдание и самоотречение, а американцы и европейцы в другую – удовольствие и наслаждение.

Как показала практика идеалы западного общества оказались более применимы в реальной жизни, чем идеалы дореволюционного российского общества, но тем не менее и эти идеалы не являются высшей ценностью в современном понимании проблематики «счастья».

Собственное страдание даже во имя других не принесло счастья, ни отдельному человеку, ни обществу в целом, западные общества более успешны, но внутренние психологические противоречия всё ещё остаются у граждан этого общества. В целом сам вопрос о природе «счастья» до сих пор не раскрыт, и оно понимается каждым по своему или не понимается вообще.